Интересна история поднятия мастером М.Г.Богдановым Успенского колокола в 1819 году. Когда все было готово к поднятию колокола, в Москву прибыл преосвященный Серафим Митрополит, докладываюсь ему стороною, что построенная Богдановым каланча для подъему на колокольню Ивана Великого большого отлитого им колокола не тверда, да и брусья на колокольне не надежны. Слухи сии касались столь важного предмета, что преосвященный митрополит не мог оставить их без внимания и отнесся к военному генерал-губернатору с требованием архитектора и механика для освидетельствования каланчи и колокольни». И точно: отряженные для сего чиновники покойным графом А.П.Тормасовым, осмотрев и то, и другое, и, боясь взять на себя малейшую ответственность, нашли оба сии предмета не надежными, и предлагали о постройке новой каланчи, по которой уже будет можно надежно поднять колокол, и о сделании гранитных столбов на колокольне, на коих должны утвердиться особенного рода перекладины. Ясно, что для сих новых построек требовались бы новые значительные издержки. Несмотря на то, Богданов твердо стоял, что каланча, им построенная, достаточна и надежна; отвечал за прочность ея своею головою, и стоял в том с некоторым благородным упорством.
Но мудрено было положиться в столь важном деле на уверение простолюдина! К счастью Богданова, нашелся один из опытных архитекторов, который, осмотрев каланчу и перекладины на колокольне, подтвердил надежность той и других. Тогда преосвященный митрополит решился дать дозволение Богданову поднять колокол. В назначенный день для подъема колокола преосвященный Серафим с некоторыми духовными особами приехал в Успенский собор. Площадь была покрыта несметным числом зрителей. Вдруг докладывают преосвященному, что Богданов, сидя на крыльце, горько плачет. Весть сия крайне его встревожила: ему представилось, что подрядчик проливает слезы от робости или раскаяния; приказывает тот же час позвать его к себе и узнав, что он в отчаянии от того, что ему мешают. Преосвященный не прежде, как успокоив Богданова совершено, по его желанию, освятил колокол по церковному чиноположению и тогда благословил поднимать его; колокол пошел очень ходко и ровно вверх, уже был на половине высоты, как внезапно раздалось по всем концам площади: «Иван Великий шатается, каланча падает». Заколебались толпы народные, подобно морским волнам, послышались вопли женщин и детей, давимых теснотою. К счастью, обер-полицеймейстер А.С.Шульгин с удивительным присутствием духа кинулся в толпу теснящегося народа близ семи воротов, коими поднимался колокол, и решительным уверительным голосом объявил, что это неправда, что это выдумка мошенников! Народ, увидав своими глазами, что ни Иван Великий не шатается, ни каланча не падает, успокоился. Богданов во время самой суматохи управлял действиями многих воротов, посредством колокольчика и палочки с навязанным на ней платком; не отходя сам от колокола, он умел удержать работников на своих местах, и примерною расторопностью отвратить большую беду. В тот же день колокол благополучно был поднят и на другой день утвержден как должно на перекладинах, к коим прибавлено несколько новых брусьев.
В день поднятия колокола преосвященный митрополит, пригласил М.Г.Богданова к столу своему, к которому он и после был приглашаем. Никакие награды за труд сей не могли утешить Богданова! Он плакал от умиления, от благодарности, он торжествовал — услуги его признаны, начальством. — «Ну! Если б я не согласился позволить тебе поднять колокол и представил бы на то разрешение в Петербурге? — Спросил его преосвященный Серафим. — Что бы ты стал делать?». — «Я уже решился, — отвечал Богданов, — я бы ночью привез колокол и поднял его потихоньку своими работниками, а там бы воля вашего высокопреосвященства наказать меня!»
Рассказывают далее, что когда устроил Богданов склепы для поднятия колокола из ямы, по отливки его, то приходил на завод известный иностранный механик, и из сожаления к неученому русскому литейщику, доказывал ему невозможность поднять такую тяжесть на столь рухлыя перекладины. «Приходи завтра звонить в колокол!» — был ответ Богданова; и подлинно, на другой день он уже висел на них и оставался до самого поднятия на колокольню!
Вот случай, составляющий историческую достопамятность сего колокола и оставляющий приятное впечатление в сердце россиянина!»